Родился Владимир Мурахвер в 1931 году 5 декабря в городе Ананьев Одесской области. Родители: мать – Коган Сара Ароновна, 1908 года рождения, учительница истории средней школы; отец – Мурахвер Семён Наумович, 1908 года рождения, учитель физики и математики средней школы.
В. С. Мурахвер вспоминал: «Мама хотела меня назвать Вилом, в честь Владимира Ленина. Наша семья была полна революционного энтузиазма. Когда мама пришла регистрировать меня, старый знакомый отозвал ее в сторону и шепнул на ухо: «Сара, назови просто Владимиром».
Мы жили в небольшом городке Ананьеве. У родителей, учителей по профессии, было четверо детей: Наум, названный в честь деда, Толя, Женя и я.
Анатолию, как и мне, дали «революционное» имя. Его назвали в честь Анатолия Луначарского – наркома просвещения в ленинском правительстве. Мама была пламенной революционеркой. Она была активной комсомолкой, очень гордилась, что ее отец Арон Каган был не каким-нибудь торговцем, а пекарем в Ананьеве. В молодости и вовсе был бунтарем-пролетарием. Странствовал из города в город, даже с Максимом Горьким (!) работал в одной пекарне.
Отца не принимали в комсомол. Он был мелкобуржуазного происхождения. Переживал. Потом выучился на учителя. Преподавал математику. Отец добровольцем ушел на фронт в истребительный батальон в первые дни войны. Под Одессой в 1941 году пропал без вести.
Мама с дедушкой и бабушкой, с четырьмя детьми, вместе с детским домом, где она работала, подались, в надежде на спасение, на восток страны. Владимир Семёнович помнит, что поезд называли товарняк «500-й весёлый». На пути Северный Кавказ, а потом в Ташкент – целый месяц. Дедушка умер по дороге, а вскоре скончалась и бабушка Шейндл и грудничок Женя 1940 года рождения…».
В Ташкенте мама Владимира Семёновича работала в одном детском доме, а он оказался – в другом, №6.
*Почему Володя Мурахвер с братьями оказался в детском доме? Думаю, объяснение тут одно – надежда, что там дети выживут. Однако, было очень голодно, он сильно болел после долгого пути в эвакуацию. Маршрут и его продолжительность были для слабеньких детей испытанием…
Из воспоминаний самого художника, в детстве были перенесены тяжёлые болезни, в частности, пеллагра – один из авитаминозов, который является следствием длительного неполноценного питания, сыроедения и вынужденного голодания.
Владимира Семёновича перевели в детдом №7, который эвакуировали из Симферополя. Его выходили сердечные воспитатели. Их имена стерлись в памяти, но осознание благодарности осталось у него до конца дней.
Диалог из интервью с Владимиром Семёновичем:
– У вас есть работы, посвященные вашим родителям, детству, воспоминаниям тех лет?
– Отца почти не помню, остались какие-то детские смутные воспоминания. Нет ни одной работы, на которых были бы нарисованы отец, мама или дедушка с бабушкой…
*Позднее, в 1980-е годы он сделает много домашних набросков мамы (она тогда уже жила в его семье), а вот замысел главного её портрета так и не завершит, увы, оставив на обороте листа ДВП надпись «Осуществить!».
Существует авторская тематическая живописная картина «Эвакуация», но она не хранится в нашем музее. Автор прокомментировал её так: «Эвакуация» – это воспоминания о моей семье, о родственниках, соседях, с которыми я вместе вырос. Но, кроме буквального, исторического осмысления этой темы, я хотел придать картине обобщающее, философское звучание.
В одном из интервью Владимир Семёнович вспомнил как он, будучи ребёнком, отреагировал на приезд в Среднюю Азию и увидел местное население: «Солнце такое яркое, а люди все на одно лицо. Как я их буду отличать?!»
В коллекции «Графика» нашего музея имеется большая серия авторских набросков, посвящённых жизни в эвакуации в городе Ташкенте. Часть из них иллюстрируют данную публикацию.
Вот на подводе сидят, укрытые теплыми платками, эвакуированные женщины и дети. Глаза впалые, лица измождённые, головы у всех испуганно втянуты в плечи. В силуэтах читается страх неизвестности…
Дети. Худенькие. У них лица старичков. Многие из них в товарнике за время следования на восток видели страшный голод и смерти родных…
Многочисленные наброски местного населения. Мужчины и женщины одеты в национальные одежды, измождённо не выглядят, но смотрят настороженно. Бытовые сцены: старик на ослике, несколько женщин разговаривают, мужчина строго смотрит из-под национального головного убора, молодая узбечка прижимает к груди ребёнка. Настороженность витает, просматривается напряжение в позах, взглядах. Все портретируемы, за малым исключением, поворачиваются спинами. Эвакуированные – лишние рты. Самим бы выжить…
Увы, рисунки этой серии не датированы автором. Конечно, они сделаны позднее, рукой уже зрелого художника. И возможно, там же, в Ташкенте. Ведь мы точно знаем, что Владимир Семёнович любые наброски и эскизы всегда делал с натуры. Но вот когда? Не сохранилось ни одного воспоминания, что он потом бывал в Ташкенте. Пока это белое пятно.
Владимир Семёнович вспоминал, что в Ташкенте он в школу ходил, но учился плохо, из-за болезни много пропускал и расстраивался.
После 7 класса поступил учиться в Ташкентское художественное училище имени П. Д. Бенькова на ул. Фурката, 6 (в 1949 году переименовано в Ташкентский художественный техникум) на отделение «Прикладная графика». Одним из наиболее известных преподавателей, работавших в училище, был художник-авангардист Волков Александр Николаевич. В 1991 году училище было реорганизовано в «Республиканский художественный колледж».
Рисовать Владимир любил всегда. Даже что-то умудрялся зарабатывать, выполняя оформительские работы, будучи студентом художественного училища. Любая заработанная сумма была поддержкой в трудные послевоенные. Решил учиться дальше в Ленинграде. Это был 1952 год. Свернул свои работы трубочкой и поехал через всю страну. Худенький, в истёртой чужой солдатской штопанной шинели и огромных ботинках, которые где-то раздобыла мать. Так одеты были тогда многие дети войны.
В 43 странах мира живут и работают бывшие студенты Ташкентского училища. Среди них художник по стеклу Владимир Семёнович Мурахвер (1930-2017), член союза художников БССР, Заслуженный деятель искусств БССР, почётный зарубежный член Академии искусств России отделения «Декоративное искусство».
У всех, чьё детство опалила война, было сильнейшее стремление учиться и жить, словно наверстывать годы. Жить за погибших отцов, стать Человеком.
А вот память, она не давала забыть пережитое никогда. Но говорить вслух о том, каково было детям во время войны и после её окончания, Владимир Семёнович Мурахвер нашел в себе силы только в последнее десятилетие жизни.
*Данная публикация является первой попыткой восстановить по публикациям в открытых источниках и интервью с самим В.С. Мурахвером, события его детства и юношества.
Если вам известны иные факты или вы можете дополнить имеющиеся, просьба связаться в нашем музее с куратором экспозиции «Художник и его мастерская» ст. научным сотрудником Т. Никифоровой.
*С уважением и благодарностью к авторам, в публикации использованы материалы сайта «Письма из Ташкента» https://mytashkent.uz/2025/05/06/ulicza-v-starom-gorode-2/,
материалы историко-публицистического журнала «Мишпоха» https://www.mishpoha.org/
